С Новой Земли ушел лед, а вслед за ним удрали оттуда и мы
Самым неприятным в нашем положении было то, что мы совсем не знали здешних условий. Например, в прошлом году в это же время было тепло, дули сильные ветра, тоже чувствовался скорый приход осени, но, конечно, никакого льда тогда не было и в помине. Теперь же мы стояли в запертой ледяным полем лагуне, все больше и больше льда затягивало внутрь нее, стояла холодная тихая погода, у нас постепенно кончалось топливо, которое мы постоянно жгли в генераторе, и я даже не мог предположить, что нас может ожидать в будущем.
Самой страшной моей мыслью было то, что все в итоге так и останется: прошло уже почти две недели этого дурацкого ледового плена, и ничего вокруг не менялось. «А что, если вслед за всем этим настанет зима? А что, если лед так никуда и не уйдет, а смерзнется здесь в одну сплошную массу?» О том, что все может стать намного хуже, мне намекали мелкие кристаллики льда, которые иногда появлялись в воде при тихой холодной погоде, а потом бесследно исчезали. Все эти мысли очень мучили меня, и воображение рисовало мне самые неприятные картины нашего будущего.
Очень сильно при этом меня угнетало наше тотальное бездействие. И в одну из ночей, когда Наташка, по своему обыкновению, обрабатывала фотографии на компьютере, а я слушал радио — тогда как раз отыграл гимн России в 6 утра, погода затихла до состояния какой-то полной неподвижности. Скоро должен был начаться рассвет, и я помню, как чистое небо подсветило оранжевым светом Солнца, скрывавшегося за горизонтом. Тогда же температура воздуха упала как-то особенно резко, так, что даже замерзла вода в посуде, стоявшей в кокпите, а лодка покрылась корочкой льда. Тогда-то я и не выдержал, и рассказал Наташке о всех моих страхах.
Вообще, она не склонна к панике и отличается огромной психологической стойкостью. Я же, наоборот — люблю попаниковать и попридумывать всякое страшное. Понятно, что прямо сейчас, из дома, все это выглядит просто смешно, но тогда я на полном серьезе говорил о том, что мы с ней не можем даже предполагать, какая будет погода в будущем; сможем ли мы отсюда выбраться. Моя идея, так сказать, «на случай ядерной войны» заключалась в том, что мы могли бы вытянуть тримаран на берег при помощи лебедки и бревен, как-то законсервировать его, и пешком отправиться в Белушью Губу. «Да-да, я внимательно изучил карты. Мы вполне сможем до туда добраться в самом худшем случае за неделю, взяв с собой только оружие и минимальный запас продуктов.»
Наталья согласилась, что в самом крайнем случае можно сделать и так, но в свою очередь предложила совсем безумный вариант: переплыть на байдарке на Вайгач. Но он сразу был признан самоубийственным, ибо это технически невозможно. Мы решили, что идею с покиданием тримарана будем держать в уме, и воспользуемся ей в том случае, если лед из моря не уйдет, а вода в лагуне начнет реально подмерзать.
От этих обсуждений нам обоим даже стало как-то легче. Ситуация перестала быть безвыходной, мы придумали хоть и дурацкий, но все-таки план. И ровно в то же время небо заволокло облаками, с моря подул ветерок, и с первыми лучами солнца воздух потеплел так же резко, как он и похолодал несколько часов назад. Прошло еще немного времени, и ветер ушел на Запад, усилившись до штормового. И в этот день наши ледовые посиделки внезапно закончились, превратившись в обычную штормовку, продолжавшуюся еще неделю.
В течение всего этого дня я залезал на гик, так чтобы видеть море за косой, и смотрел в бинокль на непрерывный поток льда, который шторм выдувал из Карских Ворот обратно в Карское море. Ветер был очень силен, и некоторые льдины, как мне казалось, неслись с совершенно головокружительными скоростями. Может быть, в этом процессе участвовало еще и какое-нибудь течение. Но к следующему утру пролив полностью очистился, и казалось бы, путь для нас оказался свободен, но теперь нам требовалось дождаться подходящей для перехода погоды. И вот это вот сидение тогда стало уже совсем невыносимым.
Мне казалось, что в крошечной, вечно мокрой и холодной каютке, уже просто невозможно находиться. Я опять боялся того, что ветер может смениться, в пролив опять натащит какого-нибудь льда, и мы снова окажемся запертыми здесь. Я был готов со всех ног бежать на Вайгач при первой же возможности. И она нам представилась. Спустя три недели после того, как мы пришли на мыс Меншикова, мы смогли удрать из этого места.
Погода стояла очень неустойчивая. Я не знал, просто ли это затишье во время продолжительного шторма, или это к перемене погоды, но в один из вечеров ветер, действительно затих и море успокоилось. Ни секунды не раздумывая, мы быстро собрались, я заправил топливом расходный бак, подготовил в кокпите маленькие канистры, и с этим мы подняли якоря, прошмыгнули по протоке, и вот оно! Море. Сейчас какое-то опасное, угрожающее и очень обманчивое. Благо, идти нам здесь не далеко, какие-то 50 километров, или 5 часов, и мы окажемся в совершенно другом мире — теплом, обитаемом, и безопасном.
Наташка ушла в каюту, и чтобы мне было проще рулить, приготовила чая со спиртом. Пространство вокруг меня, и в самом деле стало более уютным. Я пел песни, вспоминал своих умерших родственников, думал о том, что вот — были люди, и теперь их нет вообще, как они растворились и пропали без следа, мол, сложно даже представить себе такой переход в состояние небытия. Здесь я должен сделать небольшую ремарку. Мы когда-то об этом уже писали, о пересечении всяческих Рек Мертвых, о невидимых границах, которые иногда возникают перед тобой в самых разных местах, и которые делят мир на совершенно изолированные части, но пересечение которых всегда связано с очень большими трудностями. Одной из таких Рек Мертвых, разделяющей два разных мира для нас стали и Карские Ворота. Я точно знал, что нас здесь, скорее всего будет ждать какой-то очередной подвох, и внутренне к нему готовился к моменту старта.
В общем, все получилось как обычно. Ветер снова усилился, ближе к Вайгачу пошла огромная волна, которая имеет здесь такой бешеный характер благодаря сильному течению на южной стороне пролива. К счастью, я был на тот момент еще достаточно пьян, чтобы действовать спокойно и четко, не отвлекаясь на страх. К тому же я совершенно определенно испытывал вот это вот неописуемое чувство, когда ты, с одной стороны, смиряешься с неминуемой катастрофой, но при этом точно знаешь, что погибнешь не сейчас. И я просто продолжал рулить, подобно роботу, не обращая ни на что внимание. Мне было плевать, что скорость наша упала, что я, вроде бы, весь мокрый с ног до головы, что вода уже заполняет кокпит до половины рундуков, а туман и дождь вокруг столь непроглядны, что я иной раз не вижу даже гребней соседних волн. Мне было просто пофигу, я даже не боялся. Только экран картплоттера, чтобы видеть, куда мы идем; только румпель, чтобы уворачиваться от особо крутых рушащихся гребней; только постоянный контроль за байдаркой, которая волочится на лине в 30 метрах позади — лишь бы ее не оторвало и не перевернуло.
Изначально я планировал идти к мысу Дыроватому, сразу на западный берег Вайгача. Там куча отличных убежищ, в которых можно пережить даже Конец Света, но довольно скоро я обнаружил, что идти туда у меня просто не получается из-за течения, ветра и волн, идущих с запада. Ах, если бы у нас была хорошая мореходная лодка, умеющая ходить под парусами! Вариант оставался только один — двинуться в губу Долгую, желательно к ее восточному берегу. Но и тут не срослось. Максимум, на что я мог рассчитывать, это попытаться доковылять до западного берега губы, и там как-то пролезть за имеющимися скалами, и потом, уже в самой губе, попробовать все-таки прорваться хотя бы в губу Рогатую.
Чем ближе мы подходили к Вайгачу, тем становилось хуже. Появился в тумане остров Чирачий, а потом, как казалось, должны вот-вот острова Морозова, а за ними и острова Рогозина. Это вот-вот, правда, продолжалось неопределенно долго. Но потом я все-таки увидел скалы, и как и планировал, прошел восточнее них. Наставало время резко повернуть и отправиться на другую сторону губы.
Первое время мы шли вполне удовлетворительно, но ближе к Рогатому я наконец осознал, что то, что мы сейчас делаем, больше всего похоже на поведение мухи, бьющейся в стекло. Тримаран взбирался на гигантские крутые волны, на гребне замирал на мгновение, а потом с силой плюхался на обратную сторону этой водяной горы, прокатывавшейся под нами. И далее все повторялось снова и снова, а мы будто бы даже и не приближались к цели. В конце концов, я вынужден был сдаться, и снова вспомнив о том, что помрем мы точно не сегодня, просто отдался на волю шторма, который погнал нас вглубь этой огромной губы, в которой не было ни единого укрытия за исключением одной очень сомнительной речки, Янго Яхи.
Понравилась статья? Поддержите нас
С вашей помощью нам будет легче готовиться к новым походам, продолжать наши исследования, и дальше публиковать уникальную информацию об Арктике.
Комментарии
Спасибо Вам, что Вы все описываете.
RSS лента комментариев этой записи