Варандей
В переднем кокпите лежит настоящая драгоценность, несколько бутылок с превосходной пресной водой, с прогулки за которой я только что вернулся. Ходить пришлось ой как далеко. Насколько это было возможно, я поднялся на байдарке по реке, а затем пошел пешком. На обратном пути мне попался даже дикий лук, который я, конечно же, собрал. Лук будет очень кстати, ведь это чудесная приправа к любому блюду, даже к оладьям, которые мы так часто в последнее время готовим. Жалко, охота здесь не складывается. Нету тут никого, кроме чаек. Встречались, однако, и целые толпы уток с утятами, прямо настоящие детские сады. Они вон на том берегу живут в траве. Но их трогать нельзя, поэтому за два дня, что мы здесь торчим, я подстрелил одну лишь птицу, да и та оказалась какая-то чудная, никогда раньше таких не видел. Утка размером с нырка, голова как у гагары, перья серые, а мяса совсем мало, даже на куропатку не наберется. Ну да ладно, надо обедать, вечером в путь.
Теперь-то мы точно знаем, где находимся, и по всему видно, что до Песякова шара совсем недалеко. На карте кругом нарисованы огромные мели, еще побольше тех, что обозначены в этом месте, но у самого устья протоки, похоже, имеется проход. Если мы не промахнемся мимо этого самого прохода и если карта нарисована не для врагов, то сегодня ночью мы войдем в протоку и заночуем где-то там. А следующим переходом уже будем в Варандее. Хоть бы ветер сохранился такой же, надоела уже эта глина хуже горькой редьки. Вода приходит, а через пару часов она будет уходить. Потом опять придет новая вода, и солнце так же будет катиться по небу, нарезая очередной круг. Теперь обед, потом безделье и сон в ожидании очередного прилива. Потом сборы. Время проходит быстро.
К моменту выхода ветер таки ушел на северо-восток. Сперва я опасался, что нам придется грести, и мы, возможно, снова воткнемся где-то, так и не достигнув протоки, но потом мы приноровились идти «лесенкой». Вдоль берега на север под парусом, немного отдаляясь в море, а потом, удалившись достаточно, приближаемся к берегу на веслах. Двигаться таким образом по генеральному курсу получается довольно быстро. Берег справа от нас все такой же низкий, и на нем виднеется парочка буровых. Непонятно, рабочие они или брошенные. Впереди остров Песяков. Вот он какой, без всяких возвышенностей – значит, не его я видел, смотря с той стороны губы, а именно то место, в котором мы стояли.
Берег начинает уходить на восток, Песяков приближается, поворачиваем и мы. Вода уходит уже вовсю, и нам нужно скорее найти вход в протоку, пока море здесь на несколько километров вокруг не превратилось в болото. Парус приходиться убрать, теперь мы против ветра ползем на веслах. Где же протока?
Впереди, на горизонте, я замечаю какие-то две светящиеся в сумерках точки. Может, это знак, обозначающий вход в протоку? Рядом Варандей, в тундре торчат буровые, и вполне логично будет предположить, что протока используется для местного судоходства. Мы направляемся прямиком к этим огням. Но скоро становится видно, что то, что я принял за знак, находится где-то очень далеко, а расстояние между островом и материком сокращается, и мы, похоже, и так уже не промахнемся мимо этой самой протоки. Неожиданно весла начинают цепляться за дно и вязнуть в иле. Как бы не встрять, пешком отсюда на берег выйти будет затруднительно, — и мы отгребаем на середину протоки, где становится немного глубже. Еще минут десять, и протока становится совсем узкой, появляется сильное течение, идти против которого почти невозможно. Вот и все, мы на месте.
***
— Ага, вот он какой! Наташка, ставим стаксель, подойдем красиво.
— Хе, причалим прямо в порту, среди кораблей.
— Сходим к погранцам, а потом сразу на почту. А потом в магазин. Затаримся. Ты на правый борт-то свешивайся посильнее. Ага, вот так.
Протоку мы очень расслабленно прошли за полтора перехода, каждый раз дожидаясь попутного течения. Теперь, на втором переходе, мы попали в Варандейскую губу, а поселок у нас впереди, и кажется, что он совсем недалеко. То, что еще в Паханческой губе показалось мне знаком, на самом деле было ни чем иным, как двумя прожекторами, торчащими над причалом порта на двух вышках. Отсюда Варандей выглядит нагромождением огромных белых коробок, горящих на солнце и стоящих среди бескрайних песков. Когда смотришь на это, то воображение рисует вместо заполярной деревни какой-то среднеазиатский старинный город из книжки про Ходжу Насреддина. Город стоит посреди пустыни, а между квадратных глинобитных домиков по его улицам ходят люди в ватных халатах. Вот кто-то ведет под уздцы осла, направляясь к базарной площади, везде шум, гам, жара и пыль близкой пустыни, и шумная торговля.
Чем ближе становился поселок, тем больше вырисовывалось подробностей. Белые коробки оседали за горизонт, а на передний план выползали обыкновенные избы, кучи то ли щебня, то ли мусора, небольшие кораблики у причала. Скоро видению среднеазиатского города, дрожавшего в мареве, уступила место картина обычной промзоны. Чуть левее располагался причал, не очень большой, но довольно высокий, с одиноким пакгаузом сверху, и парой пришвартованных служебных корабликов. Чуть правее, на фоне большой насыпи, стояли прямо на берегу такие же небольшие вспомогательные суда, но уже старые. Мы направились к полузатопленной ржавой барже с тем, чтобы высадиться около нее.
Перед Варандеем я испытывал сильный мандраж и даже легкий страх, потому что я всегда побаивался милиции и военных. Во-первых, нам предстоит отметиться на погранзаставе, а во-вторых, совершенно не ясен статус самого поселка. Еще дома, когда мы готовились к путешествию, я пытался выяснить что-нибудь о Варандее. То, что в нем находится крупнейший в регионе нефтяной терминал, было и так понятно, но весь вопрос был в том, будет ли кто-то против того, что мы собираемся пройти мимо это места на нашей лодке. Читал я также и про то, что поселка тут никакого нет, а есть лишь один огромный завод с вооруженной охраной и всеми сопутствующими примочками. Одним словом, никаких конкретных сведений про это место у нас не было, и на основании имеющейся информации, а также того, что мы уже успели повидать в здешних краях, поселок представлялся мне этаким наглухо заизолированным анклавом российской олигархии посреди неподконтрольных территорий, населенных вольными варварами. Забегая вперед, я скажу, что почти так все и оказалось.
Берег стал ближе, и вот уже пошли песчаные косы, отделяющие нас от порта. В протоках между этими косами можно увидеть, что здесь есть весьма неслабое течение. Поселок теперь уже совсем рядом, и видна каждая деталь. Разглядывая эту панораму, я задумался: «Что же это мне так сильно напоминает?», — кучи каких-то камней, железки, ржавые кораблики, и ни единой живой души. «Гы, да это-ж натуральный «Халф-Лайф 2»!». «Наташка! это как-то слишком сильно смахивает на компьютерную игру!» — «Ха-ха, я тоже заметила. Будто не настоящее все, какое-то нарисованное. Все плоское».
И действительно, в картине, которую мы видели, был какой-то явный подвох. Причал, избы, металлолом и корабли выглядели просто огромной декорацией, или 3d-моделью. Мы совершенно не могли понять, что именно вызывает такие ощущения. Может, отсутствие людей? Казалось, что еще сотня метров, и мы разглядим грани между полигонами этой гигантской модели и отдельные пиксели ее текстуры.
Когда мы подошли вплотную, то на одном из кораблей, стоящих возле причала, я наконец заметил человека. Человек что-то делал на палубе, и перед тем, как высаживаться, мы решили подойти к этому кораблю и поинтересоваться насчет месторасположения заставы, магазина и почты.
— Ну здрасте, — отозвался с палубы мужик, — Варандей, — и с любопытством стал нас рассматривать.
— А где у вас тут пограничники?
— Там. Еще поселок есть, – мужик махнул рукой куда-то на восток.
— Далеко? По берегу можно пройти, или морем лучше?
— Да морем!
— Ну ладно, пойдем морем, — ответил я, подгребая веслом, чтобы нас не относило от корабля. — А магазин где?
— Там же. Все там.
— Ну ладно, до свидания, — я махнул рукой, и загреб веслом посильнее, разворачивая лодку к выходу из губы.
— Давайте, удачи, — ответил мужик, все с таким же любопытством смотря на нас.
Течение несло нас вдоль причала. На корабле, позади нас, кто-то высунулся из открытого иллюминатора, с удивлением воскликнув – «ой, ктой-то тут!?», но мы, уже потерявши всякий интерес к кораблику и его команде, поднимали парус, чтобы скорее оказаться в море.
Едва мы выскочили из горла Варандейской губы на открытое морское пространство, как тотчас ощутили всю мощь восточного ветра, который дул вот уже три дня. Парус пришлось опустить и идти на веслах. По морю катились внушительные волны, достаточно крутые и короткие, а для того, чтобы забираться на их гребни, приходилось делать по два гребка веслом. Пожалуй, ту волну, на которую приходится прямо-таки взбираться, можно смело назвать «большой». Когда мы оказывались на гребнях волн, то впереди виднелось то самое скопление исполинских белых коробок, лежавших среди песчаной равнины — Новый Варандей. Вдоль берега, по высокой песчаной насыпи, поднимая клубы пыли, от Старого Варандея к Новому катился крошечный колесный вездеходик на базе УАЗа, а ему навстречу издалека ехал Урал с оранжевым кунгом. А мы, изо всех сил преодолевая сопротивление ветра и волн, гребли, то поднимаясь вверх, то проваливаясь вниз. Подходить ближе к берегу совсем не хотелось, потому что я видел, как волны, разбиваясь на мелководье, несутся к пляжу, покрытые белыми пенными барашками: быть заваренными в такой каше будет совсем неприятно.
Скоро мы ощутили, что добраться до самого поселка нам просто не хватит сил. Гребли мы уже долго, но пройти нам удалось за это время не больше пары километров. Я повернул лодку к берегу, но идти лагом к крутой волне было немного страшновато, и поэтому нам часто приходилось вертеться, иногда разворачиваясь носом к особо страшным, уже начинающим рушиться валам.
***
Кабинет командира выглядел как обычное офисное помещение. Стенки с поливинилхлоридными обоями, два офисных стола, составленные «буквой Т» и портрет верховного на стенке. Сам командир погранотряда, старший прапорщик, небольшого росточка южанин, родом откуда-то с Кавказа, вот уже минут пять, сидя за своим командирским столом, изучает наши документы. За стаканчиком с карандашами и ручками, за разными канцелярскими принадлежностями, за телефоном, стоящим на столе, он сидит, как мне показалось, слегка пригнувшись, будто за бруствером индивидуальной стрелковой ячейки. Я, затаив дыхание, наблюдаю, как он в который раз берет пропуск, то мой, то Наташкин, подносит его близко к глазам, осматривает. Затем переворачивает и также пристально рассматривает оборот. Потом берет паспорта, уже наверно третий раз, смотрит их, листает страницы, иногда поднимая глаза и исподлобья рассматривая нас. «Интересно, он в самом деле такой суровый мужик, или притворяется? Ишь как зырит. Граница, понимаешь, на замке. Если бы мы сами не приперлись к нему, то он, наверно, и не догадался бы о нашем присутствии здесь. Подумать только, одна застава на все побережье, отряд – три с половиной человека».
Неожиданно Командир отложил бумаги и сказал: — Все в порядке. Вот ваши документы, — он собрал бумаги и паспорта, затем протянул их нам.
— А отметку там? Ну, отметку-то поставите? – удивленно спросил я, растерявшись от того, что все оказалось так просто.
Какой прикольный мужик, — размышлял я. Родом с Кавказа, акцент наполовину кавказский, наполовину местный. Говорит он по местному обычаю, так, будто думает вслух, ни к кому конкретно не обращаясь, а разные говоры, смешиваясь, периодически превращают его речь в нечто совершенно неразборчивое.
Поговорив немного и распрощавшись, мы с Наташкой вышли на лестницу, установленную снаружи быстровозводимого двухэтажного общежития. Я огляделся с лестничной площадки и закурил. Ну ладно. Теперь посетим местный буфет.
Как выяснилось из разговора с Командиром, магазин здесь есть, но сейчас он не работает, а ассортимент его представлен исключительно хозтоварами. Как выяснилось, Варандей, действительно является одним большим нефтяным терминалом, а никаким не поселком, официально здесь никто не живет. Конкретно в Новом Варандее расположено что-то вроде офисного городка и базы, обеспечивающей близлежащие нефтяные месторождения. Здесь расположено несколько общежитий, офисы, столовая, какие-то склады и что-то еще по мелочи. Еще по пути в расположение погранотряда нам встречались люди, местные рабочие. Но они с нами не заговаривали, а если и смотрели на нас, то с какой-то явной опаской, быстро отводя глаза в сторону или в землю. Это выглядело очень подозрительным. Командир рассказал, что все эти люди – приезжие, а здешний внутрикорпоративный режим очень строг, и за любой «шаг вправо, шаг влево» рабочему грозит огромный штраф или немедленное увольнение.
Когда мы вышли из здания столовой, в руке я держал пакет, в котором лежало пара килограмм карамельных конфет, полкило сдобных сухарей, банка сгущенки, банка кофе, литр сока, литр молока и блок сигарет. Цены здесь и в самом деле были какие-то запредельные, на эту мелочь мы потратили больше тысячи рублей. Ну все, вот тебе и Варандей. Едва мы направились к выходу из городка, как нас догнал Командир.
— А, давайте, — ответил я, обрадованный такой заботе.
— Да. Охрана эта. Всюду рыло свое задолбят.
— Как у вас тут все строго.
— Да какое строго? Все шатаются туда-сюда. Нос суют.
Мы шли мимо огромной свалки разной раскуроченной техники, среди остовов построек, по нескончаемому пляжу, в том направлении, где мы оставили лодку между двумя Варандеями. Наташка, отставая, шла где-то позади нас, беспрестанно фотографируя окружающий нас постапокалиптический пейзаж.
— Это все еще с советских времен осталось. Тогда тоже нефть добывали. Потом девяностые. Они скважины свои запечатали и ушли отсюда, все бросили. Ну а потом, это, передел собственности. Новые хозяева пришли, это все построили. А поселок – снесли. Всех выселили. Жили себе люди. А потом эти пришли и всех разогнали. Им на все наплевать, лишь бы деньги были. Нефть.
Командир рассказывал о том, что здесь действительно был крупный поселок, но нефтяная компания, захватившая это место, разрушила все, что здесь когда-то было построено. Людей, живших здесь, выгнали насильно, естественно предоставив жилье в Нарьян-Маре и где-то на Ямале. Но далеко не каждый деревенский житель сможет существовать в городе, поэтому люди в течение многих лет пытались вернуться в свой родной поселок. По началу их сюда не пускали, но они были настойчивы, и корпорация была вынуждена разрешить им строить здесь сараи или вернуться в собственные дома, которые еще сохранились в Старом Варандее. Погранотряд, как показалось мне, существует здесь чисто формально. Командир рассказывал, что всю свою жизнь он служит на севере, в разных местах. Рассказывал про белых медведей, про разных путешественников, изредка заходящих сюда зимой, про то, что здесь, с тех пор как построили завод, совсем не стало рыбы и дичи, и о том, что нефтяную олигархию не интересует ничего, кроме собственной наживы.
Так мы дошли до байдарки. Поговорили еще немного. Командир нас сфотографировал на память. Мы распрощались теперь окончательно.
— Хорошо, что вы пришли. А то я бы так и сидел в комнате. А тут хоть повод прогуляться. Так сидишь и сидишь целыми днями. Перед телевизором. Удачи вам. Смотри осторожнее, далеко не ходи. Видишь, погода какая. Заштормит.
Я сел на песок, подложив спасик под зад. Наташка достала телефон. Здесь есть сотовая связь, это редкая возможность позвонить домой. Можно даже написать в ЖЖ. Ветер дул с востока все с той же силой, что и пару часов назад. Волны с моря катились такие же злые. Внезапно я почувствовал дичайшую усталость. Настолько сильную, что мне показалось, будто я не смогу встать на ноги.
— Ну давай попробуем. Подождем немного.
— Ага. Только сначала пожрем и позвоним.
Теперь еще и спать захотелось, а море на мгновение показалось мне каким-то особенно суровым и теперь совершенно непреодолимым. Да, Командир сказал – штормит – значит, мы имеем полное право отступить и переждать. Да и полпути все-таки. Надо отметить это дело.
Я достал коробку с соком и сухари. Наташка уже набирала номер. Ветер задувал. Предвкушая комфорт и долгий отдых, я закрыл глаза. Холодно.
>>>Больше информации об острове Варандей можно почитать тут.<<<
Комментарии
RSS лента комментариев этой записи